Бывший участник дуэта Aeroplane, Стефан Фасано, после неожиданного распада группы взял новый псевдоним The Magician и решил доказать всему миру, что он может покорить клубный мир в одиночку. В этом году стало очевидно, что у него это получилось. Он едет закрывать сезон на Ибице, и его клипы показывают по MTV. DJMag поговорил со Стефаном перед началом его большого американского тура.

 

– Вышел твой новый трек «Sunlight» c видео, который, пожалуй, обсудили уже все. Как ты его создавал?
– Для главной мелодии я вдохновлялся прогрессив-роком из поздних 60-х и ранних 70-х. В этот период времени очень любили играть на таких инструментах, как мелотрон и гитара. Я записал несколько аккордов, сыгранных с их помощью, засэмпилировал кое-какие части и воспроизвел с помощью сэмплера MPC, для того чтобы получить модный звук а-ля 90-ый год. Бит я записывал с помощью 808 перкуссии и синтезатора Moog Voyager. Мой друг из группы Years and Years был так впечатлен получившимся результатом, что написал текст к этой песне за пару часов.
 
– Образ фокусника просто идеально подходит для диджея, ты сам до этого додумался?
– Увы, но нет. Это идея моей девушки, которая считает меня настоящим волшебником. Поначалу такое имя показалась мне слишком пафосным и претенциозным. Но потом я понял, что это именно то, что нужно! Я, кончено, вложил много юмора в этот образ, и я считаю, что он мне очень подходит. Забавно, как его воспринимают некоторые промоутеры. Я как-то выступал на одном фестивале и не мог понять, почему публика как-то странно поглядывает на сцену. Уже потом, посмотрев видеозапись, я увидел, что в начале моего выступления на сцену выкатили большую шляпу, из нее вылез какой-то пьяный парень в костюме кролика и танцевал весь мой сет что есть мочи.
 
– У каждого фокусника обычно есть ассистент. У тебя есть такой?
– По большому счету, я работаю один. Хотя у меня есть друг в Бельгии, которого я могу назвать своим помощником. Он один из самых крупных специалистов по старым синтезатором. Очень ценные знания.
 
– Ты вот уже несколько лет выпускаешь ежемесячные миксы «Magic Tapes». Они уже стали своего рода явлением с кучей фанатов. Одно из их отличительных свойств – отсутствие плей-листов. Ты любишь помучить слушателей или бережешь знания, боясь конкуренции?
– На самом деле, мне хотелось бы заставить слушателей включить любопытство и пережить одно из прекрасных чувств, которые может дать музыка, когда ты одержим какой-то песней или треком. Знаешь, я вспоминаю времена, когда я стоял на танцполе в клубе и пытался максимально запомнить трек, который играл диджей. Сейчас поиск музыки уже перестал быть таким трудным. Есть Shazam, Youtube, Soundcloud, так что даже если я найду какой-нибудь очень раритетный трек, его название откопают за пару дней.

– А тебе не кажется, что такая вот легкость, с которой теперь находится любая музыка, лишила ее некоторого волшебства?
– Мое правило – жить в сегодняшнем дне. Я сам большой любитель всей этой виниловой культуры, походов в магазины и обменов пластинками с друзьями. Но факт остается фактом, люди больше не ходят за музыкой в магазины (по крайней мере, большинство). С другой стороны, много людей стало разбираться в разной музыке именно благодаря интернету. Я не думаю, что у меня была бы такая большая аудитория в Америке или в Юго-Восточной Азии. Представляешь, что, например, слушали в Китае, в эпоху виниловых пластинок? Так что, я не думаю, что времена стали хуже или лучше. Просто все стало другим, и музыка не потеряла волшебства. Нет-нет, все на месте. Даже виниловые магазины. Зато таким людям можно теперь предаваться снобизму и ностальгии: «Ты помнишь, как это было круто, когда мы приехали в Лондон в 96-ом и накупили драм-н-бас пластинок?» Ха-ха!
 
– Какое у тебя любимое оборудование в клубе?
– Очень стандартное на самом деле. Я люблю играть с CD. Поэтому лучший сетап для меня – это три Pioneer CDJ-2000, Pioneer DJM-900 и, конечно же, хорошие мониторы. Вот и все.
 
– Тебя часто стали приглашать сделать ремиксы. Какой у тебя метод для создания бомбы для клубов?
– Тут все о чувствах. Наиболее всего я вдохновляюсь вокалом. Обычно меня приглашают переосмысливать песни инди-исполнителей, создавая из них танцевальные версии. У меня, если честно, самый простой подход к ремиксам. Я беру вокальные партии, накладываю на них интересный для меня бит и заново пищу аранжировку. И под конец добавляю разные эффекты. Для меня ремиксы – это скорей вопрос хорошего планирования своего времени, ведь их надо сдавать в определенный срок. Больше всего мне нравится делать ремиксы на песни, которые еще не стали большими хитами. Хороший пример – моя работа с Clean Bandit. Но самый интересный опыт был, конечно же, с Люки Ли. Ее песня «I Follow Rivers» не поднималась высоко в чартах, а в моем ремиксе прогремела на всю Европу и стала настоящим «номером один».
 
– В каком направлении, по твоему мнению, развивается электронная музыка?
– Все движется в сторону большого и очень большого стиля. Такого как, например, музыкальные фестивали Ultra и Tomorrowland. В Америке танцевальная музыка становится настоящим мейнстримом, в нее вовлекается все больше и больше публики. Также стремительно развивается Азия, которая пока еще, кончено же, скромней, но вскоре, мне кажется, там тоже будет настоящий бум больших фестивалей. Многие молодые ребята занимаются разными экспериментами со звуком, но я думаю, что в ближайшее время главные эксперименты будут ставиться во время живых шоу. Сейчас все очень упорно работают над своим сценическим шоу и стараются обогнать друг друга в оригинальности и зрелищности. Мы все скоро увидим, во что все это выльется.

– Расскажи, как начиналась твоя карьера диджея?
– Я начинал записывать радио-шоу еще в 1988 году. Мне было 12 лет! Потом мой дядя, который тоже был диджеем, подарил мне коллекцию своих пластинок, и я стал сводить диско с новой хаус музыкой. Меня стали приглашать играть на вечеринках у друзей, а потом нашелся парень, который спросил: «А ты не мог бы поиграть у меня в баре по субботам?» Это был очень интересный опыт в моей жизни. Каждую субботу я грузил в свою машину свои собственные вертушки, усилитель, колонки, и ехал играть в маленький клуб. Получал я 50 долларов за сет с 9 вечера до 6 утра. Так продолжалось около двух лет. Я был там единственным диджеем и играл все подряд – от эйсид-хауса и трип-хопа до диско и электро.
 
– Ну, сейчас у тебя контракт с большим лейблом, твои клипы показывают по MTV, да еще этот канал выдвинул тебя на премию в качестве лучшего бельгийского артиста. Ты не боишься, что в один прекрасный момент можешь повторить путь диджея имя, которого начинается на Дэвид, а заканчивается на Гетта?
– Знаешь, я убежден, что я всегда, так или иначе, делал поп-музыку. Поэтому не могу сказать, что я как-то изменился за все это время. Ко всему прочему, всем известен мой принципиальный характер. Я играю совсем в другие игры.
 
– Хорошо. Ну, а когда же ты собираешься выпустить в свет полноценный альбом?
– Я пока точно не знаю. На данный момент у меня есть 7 треков для альбома. Но пока что я отправляюсь в тур с новым анимационным шоу. Мы долго над ним работали, и мне очень не терпится узнать реакцию публики.

– Ты о чем-нибудь жалеешь спустя годы?
– Не особо сильно. Мне кажется, что я был через чур стеснительным в молодые годы. Да и вообще, у меня поздно появилась уверенность в себе. Я очень жалею, что не научился играть на фортепьяно. В общем-то, научиться можно и сейчас, но иногда я представляю себе, что мои родители отдали меня учиться фоно в 6-7 лет, и…
 
– Ты бы стал великим пианистом и даже не стал бы задумываться о всяких глупых клубах. С твоей любовью к костюмам ты, наверное, обожаешь Хэллоуин?
– Я терпеть не могу Хэллоуин. Только, пожалуйста, никому об этом не рассказывай.
 
– Кстати, ты заметил, что я ничего не спросил тебя про Aeroplane?
– О, да, и я очень этому рад. Спасибо тебе!